Видео с голосовым переводом на Телеграм-канале @carni_ru
Как вы пришли к карнивор-диете?
Мой путь к карнивор-диете начался с кетогенной диеты, а к кетогенной диете я пришел потому, что всю жизнь, более 30 лет, страдал диабетом и принимал до семи различных лекарств. Как известно, диабетики посещают врача четыре раза в год, чтобы контролировать показатели и убедиться, что лекарства работают. Признаюсь, я был «невежественным» диабетиком. Мне кажется, большинство людей таковы. Невежественным в том смысле, что я просто принимал лекарства, слушал врачей, но ел всё, что хотел.
Когда меня спрашивали: «Как вы контролируете свой диабет?», я отвечал: «Отлично, я принимаю лекарства». Я предполагал, что если я принимаю лекарства, то могу есть всё, что угодно. Мне никогда, на протяжении более 30 лет, не говорили, что можно есть, а что нельзя.
Каждый раз, приходя к врачу, я слышал: «Это вам нужно начать принимать, и так будет всю оставшуюся жизнь». Я не проявлял особого любопытства, просто верил на слово и никогда не изучал этот вопрос глубже. Именно поэтому я называю себя невежественным диабетиком – я не углублялся в свою болезнь, а лишь знал о её существовании. Когда мне поставили диагноз, я помню, как медсестра, помогавшая врачу много лет назад, сказала: «Если вы начнете это принимать, вам придется делать это всю оставшуюся жизнь». Я ответил: «У меня нет выбора, я диабетик, и врач так говорит».
Она как будто пыталась меня предупредить, но тогда я этого не понял. Теперь я знаю, что это не так. С тех пор прошло семь или восемь лет трансформации. В один из обычных визитов к врачу он сказал: «Мы должны начать новую терапию, ваши «Генувия», «Метформин», «Лизиноприл» и все остальные лекарства больше неэффективны. Вам придется начать колоть инсулин».
Я спросил: «Есть ли другой вариант? Что я могу сделать, чтобы избежать инъекций инсулина?» Он ответил: «Таблеток больше нет», так как я уже принимал две, чтобы снизить высокие показатели. Доктор задумался на секунду, а затем сказал: «Можете есть капусту кале». Я ответил, что не люблю кале и думал, что это просто украшение для ресторанов. На этом этапе я впервые возмутился тем, что мне предлагают врачи, потому что не понимал, почему он советует это. Я был возмущен, разочарован и расстроен. Я понял, что должен взять на себя ответственность за свой диабет.
Я ничего не знал, кроме того, как принимать лекарства и есть всё, что захочу. За все эти более чем 30 лет ни один врач никогда не садился со мной и не спрашивал: «Что вы едите? Что вы ели сегодня? Что вы ели на прошлой неделе? Какова ваша любимая еда?» Никто из них. Они просто брали кровь, мочу и на основании этого выписывали лекарства. Поскольку я думал, что это нормально и так и должно быть, я не задавал вопросов.
Это привело меня к тому моменту, около семи лет назад, после всей жизни на медикаментах. За это время у меня развились: диабет, высокое кровяное давление, высокий холестерин, почечная недостаточность, увеличение сердца, грыжа и ряд других проблем, которые я сейчас не могу вспомнить. Тогда я погрузился в исследование. Я начал глубоко изучать информацию на YouTube, не зная, чего ожидать. Я нашел множество безумцев, пытавшихся продать мне что-то совершенно бессмысленное.
Слава богу, в итоге я нашел доктора Кена Берри, Денниса Поллака, у которого есть платформа Beat Diabetes, и Джейсона Фанга, от которого немного узнал о голодании. Было много и других специалистов. Я начал слушать, но не верил ничему. Почему я должен был верить доктору? И почему я должен был верить чему-то на YouTube? Но у меня не было выбора, потому что я воспринимал инъекции инсулина как смерть, ведь я видел, как это приводило к быстрому угасанию многих моих друзей и членов семьи. Я не хотел этого.
И так, через процесс постоянного прослушивания, я узнал, что Деннис Поллак – на самом деле евангелист, проповедник. Он рассказал свою историю о диабете и о том, как его мать умерла от осложнений этой болезни. От него я научился самостоятельно проверять уровень сахара: до еды, через определенное время после еды и позже, чтобы понять, как еда влияет на меня. Потому что, безусловно, эти мужчины давали мне много рекомендаций о том, что есть. Но я по-прежнему не верил им. Поэтому он дал мне практический способ понять, что еда делает с моим телом.
Тогда я впервые узнал, как пользоваться глюкометром, или, точнее, в чём его смысл. За все эти годы у меня были глюкометры и рецепты на них, но мне лишь говорили: «Проверьте себя утром, и всё». И что мне делать с этой информацией? Я не знал. Деннис Поллак научил меня, для чего нужен глюкометр, как им пользоваться и что означают его показания.
Через пробы и ошибки, и множество уколов в пальцы (я даже потерял места, куда можно было колоть), я понял, что не могу есть овсянку — этот якобы полезный для сердца продукт. Я узнал, что она не полезна, а на самом деле одна из худших вещей, которую я мог есть. Это был один из моих любимых завтраков — овсянка с сиропом и, возможно, с фруктами. Список продуктов, от которых мой сахар резко повышался и держался на высоком уровне, рос и рос. Это подтвердило многие вещи.
Я родился в Пуэрто-Рико и вырос в Бруклине, поэтому я из карибской культуры: рис с бобами, бананы, картофель, юкка – то есть крахмалистые продукты. Я ел именно это. А к этому добавились еще и ультрапереработанные продукты, которые я научился есть в этой стране. Это было бесконечное потребление углеводов, которые, как я узнал, превращаются в сахар, истощая поджелудочную железу, печень и все внутренние органы, которые уже не могут с этим справляться. Именно это я узнал от Денниса Поллака и начал всё это записывать.
От доктора Берри я узнал о кетогенной диете, что можно есть и что нельзя, а также получил более детальное клиническое объяснение происходящего и возможных решений. Кроме того, он много шутил и обладал отличным чувством юмора, что было очень приятно, потому что он смог донести информацию простым и понятным языком, не вызывая страха. Он использовал свой собственный опыт, свой путь, чтобы объяснить причины. И еще одна важная вещь – он никогда ничего не пытался продать. Многие каналы на YouTube только и делают, что пытаются что-то продать. Он же просто говорил: «Делайте это, делайте то».
Информация была бесплатной, и я глубоко ее усвоил. От доктора Джейсона Фанга я немного узнал о голодании. Я пробовал его, но скорее в качестве эксперимента, и другую информацию, которую я сейчас не помню, но тогда она была для меня совершенно новой. Таким образом, по сути, Деннис Поллак и Кен Берри привели меня в этот мир с пониманием того, что я могу обратить свой диабет вспять, что он не навсегда.
Я начал записывать все показатели, и они стали снижаться. Затем я установил приложение на телефон, чтобы вносить туда информацию. Через три месяца я снова пошел к врачу, дал ему свой телефон и сказал: «Посмотрите, это мои показатели». Он проверил их, а затем они взяли мою кровь и мочу и провели тест прямо там же. В итоге мой уровень A1C снизился до нормы (я не помню точных цифр, не записал их), и уровень сахара в крови был низким.
За два с половиной месяца до этого визита у меня уже было предчувствие, что мне нужно уменьшить дозировку лекарств, потому что я проверял сахар около 12 раз в день, и показатели были очень низкими – 70, 60. Я никогда раньше не видел таких значений и не понимал их, потому что не углублялся в это. Теперь я понимал благодаря Деннису Поллаку и доктору Берри. Поэтому, когда я показал доктору телефон со всеми цифрами, это подтвердило то, что они сами видели по результатам теста, проведенного тем же днем.
Доктор, почесывая затылок, спросил меня: «Что вы сделали? Что вы такого сделали?» А я в уме подумал: «Что значит, что я сделал? Вы должны мне об этом говорить. Я знаю, что вы сделали. Вы сделали вот это». Но так не произошло. Тогда я подумал: «Действительно, вы спрашиваете меня, что я сделал? Я не собираюсь вам говорить, потому что, если я должен вам говорить, значит, я не врач». Но я ответил: «Я просто перестал есть все эти продукты с высоким содержанием углеводов и сахара, которые ваше тело превращает в сахар, и заменил их другими». По сути, я называю это ядом.
Некоторые из этих веществ – это продукты, но большинство – нет. Я называю их ядом. И я понял, что дело не столько в том, что ты ешь, сколько в том, что ты не ешь. Как только вы можете определить, что такое яд, в отношении токсичности сахара, то даже если ваша диета не идеальна, вы начинаете исцеляться, потому что ваше тело перестает получать яд и начинает восстанавливаться.
В то время моя кето-диета не была идеальной, но я перестал употреблять «яд», отказался от всего остального, и смог взять ситуацию под контроль. Этого было достаточно, чтобы доктор сказал: «Вы больше не диабетик. Вам нужно прекратить принимать лекарства. Мы пока не будем вам их выписывать. Подождем еще три месяца и посмотрим, как пойдет». Я не стал снижать дозировку лекарств до визита к врачу, хотя цифры этого требовали. Но после стольких лет приёма медикаментов я не доверял себе. Я не врач, и не знал, не будет ли это иметь негативного эффекта. Но врачи подтвердили это.
И даже позвали своего руководителя, чтобы он поздравил меня с тем, что я сделал. Это было очень странное, необычное ощущение, ведь не они ли должны были меня исцелить? Но это было не так. Я исцелился, потому что слушал доктора Берри и Денниса Поллака.
И я упомянул этих двух врачей не просто так, потому что по мере продолжения исследований и пути вы начинаете слушать и других людей, таких как доктор Чаффи, Ричард Бернштейн (отец диабета 1 типа), Тони Хэмптон, Эрик Вестман, Шон Бейкер, Black Carnivore, Sugar Modoff и многие другие. Но в те первые моменты, когда я сомневался и ни во что не верил, я нашел именно этих двух. И именно они помогли мне изменить мою жизнь.
В какой момент вы решили, что карнивор-диета будет лучшим выбором, или что вам необходимо перейти на неё?
Вернусь немного назад. Когда я только начал, мой вес был за 136 килограммов – 145 килограммов, я носил футболки размера XXXL, а обхват талии был 42-44 дюйма (107-112 см). Со всем этим сопутствовали храп, апноэ во сне – все те проблемы, которые приходят с таким состоянием. После того, как я начал, мой вес снизился до 79 килограммов, а талия стала 31 дюйм (79 см), хотя раньше была 42-44. Это произошло на кетогенной диете.
Около двух с половиной-трех лет назад я перешел на карнивор-диету. Это стало результатом того, что я слушал доктора Берри и его жену Нишу, которая до сих пор придерживается карнивор-диеты. Она кетовор», это что-то среднее в спектре кетогенных диет, где один край – это одна диета, а другой – карнивор. Я переходил постепенно, слушая доктора Берри всё больше и больше, а затем доктора Чаффи и Шона Бейкера. Я решил: «Давайте продолжим». Это был естественный переход, я не чувствовал, что должен это делать, это было просто естественно и легко.
Мне не нужно было готовить еду и придумывать разные кулинарные изыски и рецепты. Помимо прочего, я увлекаюсь выпечкой. Моя мать была пекарем, и мы учились у неё. Моя жена – превосходный повар и пекарь. Моя старшая дочь – кондитер. Так что я знаю, что такое хорошая выпечка. Она умеет сочетать карибские и французские традиции, поэтому мы хорошо разбираемся в хорошей еде. Но даже при этом я выбрал карнивор из-за тех преимуществ, которые получал.
Я полностью отказался от всех лекарств. Вернусь назад: после того как отменили лекарства от диабета, через три-четыре-пять месяцев я перестал принимать все остальные препараты – от высокого кровяного давления, от холестерина, лизиноприл. В общем, все семь лекарств исчезли. И вот уже семь-восемь лет я не принимаю никаких медикаментов. И до сих пор не могу в это поверить. Я думал: «Как это возможно? Я так много лет сидел на лекарствах, и никто из врачей не сказал мне, что всё это можно обратить вспять». Я до сих пор в восторге от того, что произошло, потому что мне 67 лет.
Я никогда не был в 67 лет, конечно, но я не знал, как это будет. Я видел других людей в 67 лет или моложе, которые находятся в очень плохом состоянии и форме. Большинство людей, видящих меня, говорят: «Вы не выглядите на свой возраст. Вы не действуете как человек вашего возраста». По профессии я графический дизайнер, дизайнер брендов.
В 70-х годах я был художником граффити, без разрешения украшал поезда Нью-Йорка – я называл это «благоустройством города». У меня творческое прошлое. Например, эту футболку я сам разработал. На ней написано: «Диабет обратим». И я просто не могу поверить, что в своём возрасте я настолько здоров после целой жизни, проведённой с лишним весом, истощенный тем, что приходилось его носить. Возможно, не все знают, но в Нью-Йорке передвигаются в основном на общественном транспорте, а не на машинах. Приходится постоянно подниматься и спускаться по лестницам.
Поэтому у меня были потрясающие икры и бёдра, но при этом – большой живот, избыточный вес и тяжёлая одежда. Теперь у меня такие же потрясающие икры и бёдра, но без лишнего веса. Ещё одна вещь, о которой я всегда забываю: я похудел, не посещая спортзал. За всю жизнь я ни разу не хо
дил в спортзал, кроме школы. Я больше спортсмен: играю в гандбол, сквош, падл-теннис, футбол, баскетбол, бейсбол, софтбол. Я не из тех, кто ходит в спортзал.
И я понял, что это логично, потому что я не ходил в спортзал, чтобы набрать вес; я набирал его, просто питаясь. Поэтому потом стало ясно: чтобы решить эту проблему, нужно изменить то, что ты ешь. В начале года многие говорят: «Нужно пойти в спортзал, я похудею, приду в форму». И я знаю, что это не так. Я верю, что спортзал играет свою роль и необходим для определенных целей. Но для человека весом в 225 килограммов поход в спортзал был бы нездоровым. Прежде чем идти в спортзал, им нужно похудеть и начать правильно питаться. И это возможно.
Я знаю, что это возможно, потому что я не ходил в спортзал. Я не весил 270 или 225 килограммов, но для потери веса и, что более важно, для решения проблем с внутренними органами, спортзал не обязателен. Прослушав тысячи историй и рассказов разных людей, я понял, что больше не невежественен. Я действительно чувствую, что знаю больше, чем большинство врачей, будь то по собственному выбору или по каким-либо другим причинам. Я знаю, что рекомендовать.
Я знаю, какими будут результаты, и разобрался в «политике» индустрии. Я узнал о фармацевтике и обо всём этом – как вы, возможно, знаете, если вы часть этого сообщества, там циркулирует много информации, и это очень помогло. Причина, по которой я начал так много слушать после того, как изменился, стал здоровым и живу этой жизнью, зная, что есть, – я перестал колоть себе пальцы. В этом больше не было необходимости, потому что я научился, что есть, а что нет. Это необходимо, чтобы я мог объяснить своей общине, своей семье, что я сделал, и объяснить это так, чтобы они поняли.
Я не врач, не ученый, поэтому я хочу, чтобы это было понятно. И поскольку я сам через это прошел, я могу это сделать, потому что здесь нет никакой магии. Я не супергерой. Любой может это сделать. Но есть процесс, есть психологический аспект.
Какова была ваша главная мотивация для таких изменений?
Моей главной мотивацией было желание жить полноценной жизнью с внуками.
Я хотел быть активным, а не сидеть в кресле и не двигаться. И мне это удалось. Это и было моей мотивацией. Лично для себя я сделал это ради собственного здоровья, а не для кого-то другого. Это был стимул. Я считаю, у каждого должна быть своя мотивация. Я делал это не для того, чтобы похудеть – это не было главной причиной. Причина была в том, что я был нездоров, и мне нужно было найти решение для этого диабета и тех последствий, которые я видел. Я художник. Я не хотел ослепнуть. Я не хотел потерять пальцы и конечности.
Поэтому я так глубоко погрузился в этот мир, чтобы учиться и слушать свидетельства других людей. Я много, очень много слушал и слышал.
Как люди реагируют, когда вы рассказываете им о карнивор-диете? Они открыты или понимают?
Реакции разные, но чаще всего люди смотрят на меня так, будто я сумасшедший. Они говорят: «Ты что, с ума сошел? Я не могу есть одно мясо».
Или даже тогда, когда я придерживался кето-диеты, они не могли смириться с тем, что нельзя есть рис с бобами. Сказать пуэрториканцу или жителю Южной Америки или Карибского бассейна, что он не может есть рис с бобами, это всё равно что сказать, что это кощунство. Это эмоциональная вещь, связанная с любовью, с их культурой, с их воспоминаниями, со всем, что они представляют собой как личность. И я это понимаю. Я пуэрториканец, я карибского происхождения, и у меня были те же чувства. Но для меня главным стимулом было здоровье.
У меня есть родственники, которые знали меня до того, как я стал почти вдвое меньше. И одна из их реакций, когда они впервые видят меня, обычно: «Ты в порядке? Ты болен? У тебя рак?» А я думаю: когда моё лицо было вдвое больше, когда глаза были почти закрыты, и всё было опухшим, никто никогда не спрашивал, болен ли я или в порядке. И это было мне странно, но я понимал, почему. Потому что все остальные выглядели так же, как я, и это считалось нормой.
Поэтому я говорю: «Нет, я не болен, я здоров как никогда в жизни благодаря изменениям в питании». Что я понял: я христианин, верующий уже более 50 лет. Говорить о еде сложнее, чем о Боге, потому что люди воспринимают это очень лично: «Не трогай мою еду, не трогай мои пончики и всё такое». И я это понимаю. Я полностью это понимаю, потому что я сам был таким. Изначально я хотел спасти всех. У меня была эта информация: «Я просто больше не принимаю лекарства. Это можно обратить вспять. Диабет можно обратить вспять». И я хотел, чтобы все об этом узнали.
Но очень быстро я обнаружил, что никто не хотел этого слышать. Не все, но большинство людей не воспринимали это сообщение позитивно. Мне пришлось научиться отступать, потому что я делал это из заботы, а не потому, что хотел указывать людям, что им делать. Я понял, что мне нужно было сбавить темп. Я осознаю, что здесь присутствует зависимость, социальное давление.
Пищевые компании удивительно хорошо справляются со своей работой, продвигая, продавая и создавая то, что я бы даже не назвал едой, а просто продуктами. И они действительно хороши в этом. Я знаю. Я дизайнер. Я дизайнер брендов. Я знаю, как рассказывать истории и упаковывать их таким образом, чтобы они были неотразимы. И поэтому я понимаю это. Но также я был таким же, как те люди, с которыми я говорю, поэтому я точно знаю их образ мышления. Так что я сильно отступил. Сейчас я в основном позволяю людям, когда они видят меня, задавать вопросы, и тогда я предлагаю информацию.
Одна из причин, по которой я связался с вами, заключалась в желании найти более широкий способ донести свое послание. Ведь это произошло почти семь лет назад, и я не пытался выходить ни на какие платформы. Но я решил, что этот год — время для того, чтобы предложить эту информацию, и, возможно, она поможет одному-двум или даже большему количеству людей.
Ведь, если вкратце, некоторые люди перешли на карнивор или хотя бы на кетогенную диету, например, мой старший брат. Он сильно похудел. К сожалению, из-за повседневных обязанностей ему не удалось продолжить. Но он знает об этом, он осведомлен. Что касается других людей, я пытаюсь вспомнить. Меня спросили: «Сколько карниворов вы знаете в Нью-Йорке?» Я ответил: «Ни одного». И я знаю, что они существуют. Я живу в Бруклине, одном из районов Нью-Йорка. Там большая латиноамериканская община, и я знаю, что в этой общине проблема диабета не решается должным образом.
А ведь диабет повсюду, вы видите инвалидные коляски, трости, людей, которые хромают и плохо ходят, и это молодые люди, младше меня. И я сказал себе: «Если никто, то я буду тем, кто займется этим, кто донесёт это послание до общины, из которой я родом». И сделаю это так, чтобы они поняли, в нюансированной манере, зная их трудности, ведь я сам был таким. И, конечно, это касается всего мира, всех людей.
Но именно благодаря моему происхождению я могу обратиться к ним таким образом, чтобы они, надеюсь, меня поняли. И они знают, что я понимаю, о чем говорю. Я знаю, что они едят, знаю все нюансы. В общем, да, люди не хотят меня слушать через некоторое время, потому что воспринимают это как упрек в свой адрес. А я не это пытаюсь сделать. Я пытаюсь сказать: «Эй, посмотрите, это случилось со мной. Это может случиться и с вами. Вот как...» Но нет. Однако сегодня у меня состоялся разговор с одним прихожанином церкви моей жены.
Ему сделали бариатрическую операцию, и он увидел меня, когда я как-то пришел в церковь моей жены. Он был поражен и связался с моей женой. Я получил его номер, он хотел узнать, как я это сделал, что я ел, потому что сам не знал, что есть. Он тоже был диабетиком. Ему сделали операцию, чтобы бороться с избыточным весом, ожирением и диабетом. Я сказал ему: «Если бы я знал тебя тогда, когда это происходило, я бы, наверное, отговорил тебя от этого.
Я бы сказал: 'Почему бы тебе не попробовать это сначала?'» Моя мама и один из моих братьев умерли от рака, от осложнений рака. И я знаю, что если бы я тогда знал то, что знаю сейчас, я бы порекомендовал им это как вариант. Опять же, я не врач, но из того, что я узнал, почему бы не попробовать это и не посмотреть, что произойдет? Ведь я слышал так много свидетельств и историй об обращении рака вспять или уменьшении его проявлений как возможный вариант. Именно поэтому я здесь сегодня.
По вашему мнению, ваша история похожа на то, как если бы вы увернулись от пули или выиграли в лотерею? Каково было бы, если бы вы не наткнулись на этот способ и продолжали принимать семь лекарств?
Я был бы мертв. Мертв или без конечности, или с сердечным приступом. У меня было увеличенное сердце, апноэ во сне. Список можно продолжать. Были вещи, о которых я даже не подозревал, но узнал о них, слушая все эти свидетельства.
Я жил и делал то, что делал, и не чувствовал себя по-настоящему больным. Я знал, что у меня диабет, но не чувствовал себя больным, и другие не относились ко мне как к больному, это было нормой. Я был бы мертв. Я чувствую, что поддался бы одному из осложнений, которые вызывает диабет. Или оказался бы в инвалидной коляске. Мне достаточно посмотреть на людей моего возраста, которые едят так же, как я, те же продукты, что и я. Я вижу их сейчас. И это действительно разочаровывает, это очень грустно. Но да, вот что произошло бы. Нет, я увернулся от пули.
Для меня это было чудом, духовным путешествием. Не думаю, что это было случайностью, что мне удалось наткнуться на эту информацию, потому что я из тех, кто любит людей и заботится о них. Я верующий христианин, и, на мой взгляд, одна из черт истинного верующего – это желание помочь окружающему сообществу и всему миру. Без какого-либо самолюбования, просто предлагая помощь.
Так почему бы не мне пройти через это трудное, опасное время и превратить его во что-то позитивное, чтобы принести надежду, радость, открыть новые возможности, дать знания, которые они, возможно, никогда не получат. Я получил эту информацию. И поскольку я коммуникатор, визуальный коммуникатор, я думаю, что способен сделать это таким образом, как большинство людей не могут. Мой пастор постоянно говорил мне, особенно во время наших служб по Zoom: когда он задавал вопрос, им приходилось заставлять меня замолчать, потому что я продолжал говорить.
Он говорил: «Тони, у тебя нет проблем с разговорами. Как только ты начинаешь, тебя не остановить». Я отвечал: «Да, но каждый раз до этого я не знаю, что скажу». Так что, наверное, меня призвали быть проповедником, но я им никогда не был. Поэтому теперь я принимаю эту роль в отношении питания, чтобы предлагать информацию. Для меня это просто учиться, как отступать и двигаться вперед, чтобы донести это послание.
Для меня, когда я сделал то, что сделал, когда обратил диабет вспять и отказался от лекарств, и врачи подтверждали это несколько раз, это было как найти самую большую распродажу, которую можно только представить. Для молодых людей – пару кроссовок, например, Jordan: самая большая распродажа, Jordan за 500 долларов по 20 долларов. Я бы рассказывал всем. Я бы сказал: «Вот оно! Я нашел этот секрет. Вы можете это сделать». Именно это я и делал. Я предлагал эту новость, эту хорошую новость о питании и здоровье людям. И именно такое чувство у меня было. Вот что я чувствовал.
И вот что я сделал. И меня остановили. Меня остановили. Поэтому мне пришлось отступить и понять: «Окей, не всем нужны Jordan». Не все готовы платить цену за отказ от образа жизни или стиля питания, к которым они так привыкли и с которыми так эмоционально связаны. И я это понял. Поэтому я сказал: «Окей, я получил ответ. Я получил реакцию. Теперь мне нужно скорректировать свой подход к людям».
Я смог поговорить со многими людьми на своей работе. И благодаря этому подходу, они широко открывают глаза и слушают. Потому что я не веду себя, как человек моего возраста. Я всегда молод душой, мне нравится молодежь, поэтому я всегда думаю о будущем, о том, чего еще не существует. Я не тот старый человек, который застрял в прошлом и говорит: «Вот как мы это делали раньше». У меня есть эта основа, я знаю, как делать вещи до компьютеров, как создавать художественные работы и все такое олдскульное. Но я активно использую технологии.
И это, в сочетании с тем, как я выгляжу, моей физической формой и моей энергией, которая безгранична (чего раньше не было), интригует их. По сути, я просто позволяю своему примеру говорить громче всего, и это открывает диалоги. Мне это удается. Я посоветовал коллеге, перенесшему инсульт, что делать. И он сильно похудел, поблагодарил меня за это, потому что это помогло ему восстановиться после инсульта.
Это был легкий инсульт, но он оказал влияние и пробудил его. И он благодарит меня каждый день. Я сказал, что это не я, а просто информация, которую я получил от всего этого сообщества. Вот где я сейчас. И поэтому я здесь, на экране, говорю с вами. Я разговаривал с доктором Нельсоном Васкесом, который входит в команду KILT. Не знаю, обидится ли доктор Берри, потому что я, наверное, должен был сначала связаться с ним, ведь он и есть тот самый. Как многие знают, именно он изменил мою жизнь, можно сказать, вернул меня к жизни. И Деннис Поллак.
Но, наверное, он сейчас слишком занят, и я не против начать с малого. Я слушаю вас давно, и мне нравится то, что вы делаете – вы слушаете, позволяете своим гостям рассказывать свои истории. И я подумал: я тоже могу так. Я понимаю, что это всего лишь моя вторая, как бы сказать, презентация или интервью. У меня нет канала на YouTube, хотя, наверное, стоило бы его завести.
Но для меня важнее, чтобы информация распространялась, и я буду искать способы общения именно с карибской общиной в Нью-Йорке, потому что по всей территории США что-то происходит, но в Нью-Йорке – ничего, и это моя наболевшая проблема, потому что я родом из Нью-Йорка, из Бруклина, Бронкса, Куинса. И здесь огромная потребность. Так что я буду маленькой каплей в этом океане. Я начал, и не знаю, что будет дальше.
Что входит в ваше ежедневное меню?
Стейки, яйца. Раньше, когда я был на кетогенной диете, я ел несколько раз в день, были и перекусы. На карниворе я сократил количество приемов пищи до двух. Я даже не называю их завтраком или ужином, просто два приема пищи: один, когда просыпаюсь утром, и второй – после работы. Если бы я мог поесть раньше, я бы это сделал, но из-за работы я ем, когда прихожу домой, обычно в восемь вечера. А перед уходом из дома я обычно ем около девяти утра. Это может быть стейк с четырьмя-шестью яйцами.
Стейк жарится на говяжьем или беконовом жире. Яйца жарятся на сливочном масле, хорошо посоленные. По сути, это колбасы или любые другие продукты, где отсутствует хлеб и другие углеводы. Это строго продукты животного происхождения. Курица для меня – скорее вечерний вариант, потому что я не люблю куриную грудку, она слишком сухая, в ней нет жира. Поэтому я ем куриные бедра, голени, крылышки, свиные отбивные, свиную грудинку, то, что мы называем перниль (свиная лопатка), запеченную с хрустящей корочкой.
Но в основном я ем, например, сегодня утром у меня было три нарезанных говяжьих сосиски, смешанные с пятью яйцами, и получился омлет. Если бы я мог позволить себе рибай каждый день, я бы это делал. Я бы ел рибай утром и вечером, но это нереально. И что я узнал от доктора Берри и многих других специалистов, так это то, что неважно, это травяной откорм или запекание, или что-то еще. Важно то, что вы можете себе позволить. Я проводил различные тесты и знаю, что всё это работает.
Работает! Даже если у вас консервированная солонина, это намного лучше, чем всё остальное, что я называю ядом. Солонина для пуэрториканцев — это примерно то же, что спам для гавайцев. Она продается в банке, вероятно, содержит много натрия, но мы готовим ее с картошкой и рисом. Я просто исключаю картошку и рис и использую ее с яйцами, как мясо. Это самый недорогой вариант. Но я ем все, что угодно, в промежутке, и раньше ел рибаи, они очень вкусные. Я ем чак-стейк – в общем, любую животную пищу. И я ем столько, сколько захочу, пока не почувствую отвращение, то есть: «Окей, хватит».
Я откладываю остатки и использую их на следующий день, нарезаю или что-то еще. Но в основном это говядина, куриные бургеры, чем выше жирность, тем лучше. Много соли по вкусу, много сливочного масла. Готовлю на говяжьем жире, свином жире – стандартные вещи, которым я научился за эти годы. И, похоже, у меня нет аллергии ни на что из животной пищи.
Я знаю, что некоторые люди испытывают отвращение к определенным вещам, они наслушались мифов и неправды, поэтому у них есть ментальный блок, мешающий им потреблять это. Одно из того, что я заметил: я очень люблю гуакамоле – это размятый авокадо с перцем халапеньо, луком, лимоном и другими приправами. Раньше я ел его постоянно. Я почувствовал, или что-то произошло, что когда я ел гуакамоле, меня раздувало. И вот в чём дело: когда я на карниворе, меня не раздувает. В туалет ходить легко и просто, и не целый день, и не каждый день. Очень редко.
И вот с авокадо, которое я люблю, у меня начало появляться вздутие. Я сказал жене: «Просто убери халапеньо». Я думал, это из-за халапеньо. Я попробовал снова, то же самое. Убери все ингредиенты, просто разомни его и добавь немного соли. Не так сильно, но то же самое. Так что, наверное, мое тело приспосабливается к пище, которую я теперь ем, к пище животного происхождения. Я всё равно буду есть авокадо и платить за это, потому что я его люблю.
Но с пониманием того, что это произойдет. Но есть и другие продукты, которые вызывают такую же реакцию. Так что это как мое тело говорит мне: «Ты больше не можешь это есть». И оно меня защищает. Это своего рода защита. Итак, если люди обычно спрашивают: «Что плохого в карниворе?», то это такие вещи. Но для меня компромисс того стоит, потому что у меня есть руки, у меня есть глаза, я могу работать, я могу проводить время со своими внуками, у меня есть энергия. Даже сравнивать нечего. Буду ли я продолжать так долго?
Я буду делать это каждый день, пока... Потому что я делал все остальное каждый день, и это привело к тому, к чему привело. Так что это простой ответ. Что касается изменений, кстати, мне пришлось отдать много одежды. Это было очень много одежды. И я не знаю, сталкивались ли вы с этим, но когда вы на диете, вы держитесь за одежду на случай, если снова наберете вес. И поскольку я не верил в это, я держал одежду дольше, чем следовало.
А потом я, наконец, отдал все эти тройные иксы и всё остальное моему брату и пожертвовал много одежды. И по мере того, как вес уходил и мой размер уменьшался, мне приходилось избавляться от всё большей одежды, а также покупать новую. Так что, наверное, это минус. Хотите ли вы считать это минусом карнивора? Да, я как бы смотрю на это как на дорогую позитивную вещь. Это приятное чувство. Просто это будет стоить немного денег, чтобы обновить гардероб.
Как вы пришли к карнивор-диете?
Мой путь к карнивор-диете начался с кетогенной диеты, а к кетогенной диете я пришел потому, что всю жизнь, более 30 лет, страдал диабетом и принимал до семи различных лекарств. Как известно, диабетики посещают врача четыре раза в год, чтобы контролировать показатели и убедиться, что лекарства работают. Признаюсь, я был «невежественным» диабетиком. Мне кажется, большинство людей таковы. Невежественным в том смысле, что я просто принимал лекарства, слушал врачей, но ел всё, что хотел.
Когда меня спрашивали: «Как вы контролируете свой диабет?», я отвечал: «Отлично, я принимаю лекарства». Я предполагал, что если я принимаю лекарства, то могу есть всё, что угодно. Мне никогда, на протяжении более 30 лет, не говорили, что можно есть, а что нельзя.
Каждый раз, приходя к врачу, я слышал: «Это вам нужно начать принимать, и так будет всю оставшуюся жизнь». Я не проявлял особого любопытства, просто верил на слово и никогда не изучал этот вопрос глубже. Именно поэтому я называю себя невежественным диабетиком – я не углублялся в свою болезнь, а лишь знал о её существовании. Когда мне поставили диагноз, я помню, как медсестра, помогавшая врачу много лет назад, сказала: «Если вы начнете это принимать, вам придется делать это всю оставшуюся жизнь». Я ответил: «У меня нет выбора, я диабетик, и врач так говорит».
Она как будто пыталась меня предупредить, но тогда я этого не понял. Теперь я знаю, что это не так. С тех пор прошло семь или восемь лет трансформации. В один из обычных визитов к врачу он сказал: «Мы должны начать новую терапию, ваши «Генувия», «Метформин», «Лизиноприл» и все остальные лекарства больше неэффективны. Вам придется начать колоть инсулин».
Я спросил: «Есть ли другой вариант? Что я могу сделать, чтобы избежать инъекций инсулина?» Он ответил: «Таблеток больше нет», так как я уже принимал две, чтобы снизить высокие показатели. Доктор задумался на секунду, а затем сказал: «Можете есть капусту кале». Я ответил, что не люблю кале и думал, что это просто украшение для ресторанов. На этом этапе я впервые возмутился тем, что мне предлагают врачи, потому что не понимал, почему он советует это. Я был возмущен, разочарован и расстроен. Я понял, что должен взять на себя ответственность за свой диабет.
Я ничего не знал, кроме того, как принимать лекарства и есть всё, что захочу. За все эти более чем 30 лет ни один врач никогда не садился со мной и не спрашивал: «Что вы едите? Что вы ели сегодня? Что вы ели на прошлой неделе? Какова ваша любимая еда?» Никто из них. Они просто брали кровь, мочу и на основании этого выписывали лекарства. Поскольку я думал, что это нормально и так и должно быть, я не задавал вопросов.
Это привело меня к тому моменту, около семи лет назад, после всей жизни на медикаментах. За это время у меня развились: диабет, высокое кровяное давление, высокий холестерин, почечная недостаточность, увеличение сердца, грыжа и ряд других проблем, которые я сейчас не могу вспомнить. Тогда я погрузился в исследование. Я начал глубоко изучать информацию на YouTube, не зная, чего ожидать. Я нашел множество безумцев, пытавшихся продать мне что-то совершенно бессмысленное.
Слава богу, в итоге я нашел доктора Кена Берри, Денниса Поллака, у которого есть платформа Beat Diabetes, и Джейсона Фанга, от которого немного узнал о голодании. Было много и других специалистов. Я начал слушать, но не верил ничему. Почему я должен был верить доктору? И почему я должен был верить чему-то на YouTube? Но у меня не было выбора, потому что я воспринимал инъекции инсулина как смерть, ведь я видел, как это приводило к быстрому угасанию многих моих друзей и членов семьи. Я не хотел этого.
И так, через процесс постоянного прослушивания, я узнал, что Деннис Поллак – на самом деле евангелист, проповедник. Он рассказал свою историю о диабете и о том, как его мать умерла от осложнений этой болезни. От него я научился самостоятельно проверять уровень сахара: до еды, через определенное время после еды и позже, чтобы понять, как еда влияет на меня. Потому что, безусловно, эти мужчины давали мне много рекомендаций о том, что есть. Но я по-прежнему не верил им. Поэтому он дал мне практический способ понять, что еда делает с моим телом.
Тогда я впервые узнал, как пользоваться глюкометром, или, точнее, в чём его смысл. За все эти годы у меня были глюкометры и рецепты на них, но мне лишь говорили: «Проверьте себя утром, и всё». И что мне делать с этой информацией? Я не знал. Деннис Поллак научил меня, для чего нужен глюкометр, как им пользоваться и что означают его показания.
Через пробы и ошибки, и множество уколов в пальцы (я даже потерял места, куда можно было колоть), я понял, что не могу есть овсянку — этот якобы полезный для сердца продукт. Я узнал, что она не полезна, а на самом деле одна из худших вещей, которую я мог есть. Это был один из моих любимых завтраков — овсянка с сиропом и, возможно, с фруктами. Список продуктов, от которых мой сахар резко повышался и держался на высоком уровне, рос и рос. Это подтвердило многие вещи.
Я родился в Пуэрто-Рико и вырос в Бруклине, поэтому я из карибской культуры: рис с бобами, бананы, картофель, юкка – то есть крахмалистые продукты. Я ел именно это. А к этому добавились еще и ультрапереработанные продукты, которые я научился есть в этой стране. Это было бесконечное потребление углеводов, которые, как я узнал, превращаются в сахар, истощая поджелудочную железу, печень и все внутренние органы, которые уже не могут с этим справляться. Именно это я узнал от Денниса Поллака и начал всё это записывать.
От доктора Берри я узнал о кетогенной диете, что можно есть и что нельзя, а также получил более детальное клиническое объяснение происходящего и возможных решений. Кроме того, он много шутил и обладал отличным чувством юмора, что было очень приятно, потому что он смог донести информацию простым и понятным языком, не вызывая страха. Он использовал свой собственный опыт, свой путь, чтобы объяснить причины. И еще одна важная вещь – он никогда ничего не пытался продать. Многие каналы на YouTube только и делают, что пытаются что-то продать. Он же просто говорил: «Делайте это, делайте то».
Информация была бесплатной, и я глубоко ее усвоил. От доктора Джейсона Фанга я немного узнал о голодании. Я пробовал его, но скорее в качестве эксперимента, и другую информацию, которую я сейчас не помню, но тогда она была для меня совершенно новой. Таким образом, по сути, Деннис Поллак и Кен Берри привели меня в этот мир с пониманием того, что я могу обратить свой диабет вспять, что он не навсегда.
Я начал записывать все показатели, и они стали снижаться. Затем я установил приложение на телефон, чтобы вносить туда информацию. Через три месяца я снова пошел к врачу, дал ему свой телефон и сказал: «Посмотрите, это мои показатели». Он проверил их, а затем они взяли мою кровь и мочу и провели тест прямо там же. В итоге мой уровень A1C снизился до нормы (я не помню точных цифр, не записал их), и уровень сахара в крови был низким.
За два с половиной месяца до этого визита у меня уже было предчувствие, что мне нужно уменьшить дозировку лекарств, потому что я проверял сахар около 12 раз в день, и показатели были очень низкими – 70, 60. Я никогда раньше не видел таких значений и не понимал их, потому что не углублялся в это. Теперь я понимал благодаря Деннису Поллаку и доктору Берри. Поэтому, когда я показал доктору телефон со всеми цифрами, это подтвердило то, что они сами видели по результатам теста, проведенного тем же днем.
Доктор, почесывая затылок, спросил меня: «Что вы сделали? Что вы такого сделали?» А я в уме подумал: «Что значит, что я сделал? Вы должны мне об этом говорить. Я знаю, что вы сделали. Вы сделали вот это». Но так не произошло. Тогда я подумал: «Действительно, вы спрашиваете меня, что я сделал? Я не собираюсь вам говорить, потому что, если я должен вам говорить, значит, я не врач». Но я ответил: «Я просто перестал есть все эти продукты с высоким содержанием углеводов и сахара, которые ваше тело превращает в сахар, и заменил их другими». По сути, я называю это ядом.
Некоторые из этих веществ – это продукты, но большинство – нет. Я называю их ядом. И я понял, что дело не столько в том, что ты ешь, сколько в том, что ты не ешь. Как только вы можете определить, что такое яд, в отношении токсичности сахара, то даже если ваша диета не идеальна, вы начинаете исцеляться, потому что ваше тело перестает получать яд и начинает восстанавливаться.
В то время моя кето-диета не была идеальной, но я перестал употреблять «яд», отказался от всего остального, и смог взять ситуацию под контроль. Этого было достаточно, чтобы доктор сказал: «Вы больше не диабетик. Вам нужно прекратить принимать лекарства. Мы пока не будем вам их выписывать. Подождем еще три месяца и посмотрим, как пойдет». Я не стал снижать дозировку лекарств до визита к врачу, хотя цифры этого требовали. Но после стольких лет приёма медикаментов я не доверял себе. Я не врач, и не знал, не будет ли это иметь негативного эффекта. Но врачи подтвердили это.
И даже позвали своего руководителя, чтобы он поздравил меня с тем, что я сделал. Это было очень странное, необычное ощущение, ведь не они ли должны были меня исцелить? Но это было не так. Я исцелился, потому что слушал доктора Берри и Денниса Поллака.
И я упомянул этих двух врачей не просто так, потому что по мере продолжения исследований и пути вы начинаете слушать и других людей, таких как доктор Чаффи, Ричард Бернштейн (отец диабета 1 типа), Тони Хэмптон, Эрик Вестман, Шон Бейкер, Black Carnivore, Sugar Modoff и многие другие. Но в те первые моменты, когда я сомневался и ни во что не верил, я нашел именно этих двух. И именно они помогли мне изменить мою жизнь.
В какой момент вы решили, что карнивор-диета будет лучшим выбором, или что вам необходимо перейти на неё?
Вернусь немного назад. Когда я только начал, мой вес был за 136 килограммов – 145 килограммов, я носил футболки размера XXXL, а обхват талии был 42-44 дюйма (107-112 см). Со всем этим сопутствовали храп, апноэ во сне – все те проблемы, которые приходят с таким состоянием. После того, как я начал, мой вес снизился до 79 килограммов, а талия стала 31 дюйм (79 см), хотя раньше была 42-44. Это произошло на кетогенной диете.
Около двух с половиной-трех лет назад я перешел на карнивор-диету. Это стало результатом того, что я слушал доктора Берри и его жену Нишу, которая до сих пор придерживается карнивор-диеты. Она кетовор», это что-то среднее в спектре кетогенных диет, где один край – это одна диета, а другой – карнивор. Я переходил постепенно, слушая доктора Берри всё больше и больше, а затем доктора Чаффи и Шона Бейкера. Я решил: «Давайте продолжим». Это был естественный переход, я не чувствовал, что должен это делать, это было просто естественно и легко.
Мне не нужно было готовить еду и придумывать разные кулинарные изыски и рецепты. Помимо прочего, я увлекаюсь выпечкой. Моя мать была пекарем, и мы учились у неё. Моя жена – превосходный повар и пекарь. Моя старшая дочь – кондитер. Так что я знаю, что такое хорошая выпечка. Она умеет сочетать карибские и французские традиции, поэтому мы хорошо разбираемся в хорошей еде. Но даже при этом я выбрал карнивор из-за тех преимуществ, которые получал.
Я полностью отказался от всех лекарств. Вернусь назад: после того как отменили лекарства от диабета, через три-четыре-пять месяцев я перестал принимать все остальные препараты – от высокого кровяного давления, от холестерина, лизиноприл. В общем, все семь лекарств исчезли. И вот уже семь-восемь лет я не принимаю никаких медикаментов. И до сих пор не могу в это поверить. Я думал: «Как это возможно? Я так много лет сидел на лекарствах, и никто из врачей не сказал мне, что всё это можно обратить вспять». Я до сих пор в восторге от того, что произошло, потому что мне 67 лет.
Я никогда не был в 67 лет, конечно, но я не знал, как это будет. Я видел других людей в 67 лет или моложе, которые находятся в очень плохом состоянии и форме. Большинство людей, видящих меня, говорят: «Вы не выглядите на свой возраст. Вы не действуете как человек вашего возраста». По профессии я графический дизайнер, дизайнер брендов.
В 70-х годах я был художником граффити, без разрешения украшал поезда Нью-Йорка – я называл это «благоустройством города». У меня творческое прошлое. Например, эту футболку я сам разработал. На ней написано: «Диабет обратим». И я просто не могу поверить, что в своём возрасте я настолько здоров после целой жизни, проведённой с лишним весом, истощенный тем, что приходилось его носить. Возможно, не все знают, но в Нью-Йорке передвигаются в основном на общественном транспорте, а не на машинах. Приходится постоянно подниматься и спускаться по лестницам.
Поэтому у меня были потрясающие икры и бёдра, но при этом – большой живот, избыточный вес и тяжёлая одежда. Теперь у меня такие же потрясающие икры и бёдра, но без лишнего веса. Ещё одна вещь, о которой я всегда забываю: я похудел, не посещая спортзал. За всю жизнь я ни разу не хо
дил в спортзал, кроме школы. Я больше спортсмен: играю в гандбол, сквош, падл-теннис, футбол, баскетбол, бейсбол, софтбол. Я не из тех, кто ходит в спортзал.
И я понял, что это логично, потому что я не ходил в спортзал, чтобы набрать вес; я набирал его, просто питаясь. Поэтому потом стало ясно: чтобы решить эту проблему, нужно изменить то, что ты ешь. В начале года многие говорят: «Нужно пойти в спортзал, я похудею, приду в форму». И я знаю, что это не так. Я верю, что спортзал играет свою роль и необходим для определенных целей. Но для человека весом в 225 килограммов поход в спортзал был бы нездоровым. Прежде чем идти в спортзал, им нужно похудеть и начать правильно питаться. И это возможно.
Я знаю, что это возможно, потому что я не ходил в спортзал. Я не весил 270 или 225 килограммов, но для потери веса и, что более важно, для решения проблем с внутренними органами, спортзал не обязателен. Прослушав тысячи историй и рассказов разных людей, я понял, что больше не невежественен. Я действительно чувствую, что знаю больше, чем большинство врачей, будь то по собственному выбору или по каким-либо другим причинам. Я знаю, что рекомендовать.
Я знаю, какими будут результаты, и разобрался в «политике» индустрии. Я узнал о фармацевтике и обо всём этом – как вы, возможно, знаете, если вы часть этого сообщества, там циркулирует много информации, и это очень помогло. Причина, по которой я начал так много слушать после того, как изменился, стал здоровым и живу этой жизнью, зная, что есть, – я перестал колоть себе пальцы. В этом больше не было необходимости, потому что я научился, что есть, а что нет. Это необходимо, чтобы я мог объяснить своей общине, своей семье, что я сделал, и объяснить это так, чтобы они поняли.
Я не врач, не ученый, поэтому я хочу, чтобы это было понятно. И поскольку я сам через это прошел, я могу это сделать, потому что здесь нет никакой магии. Я не супергерой. Любой может это сделать. Но есть процесс, есть психологический аспект.
Какова была ваша главная мотивация для таких изменений?
Моей главной мотивацией было желание жить полноценной жизнью с внуками.
Я хотел быть активным, а не сидеть в кресле и не двигаться. И мне это удалось. Это и было моей мотивацией. Лично для себя я сделал это ради собственного здоровья, а не для кого-то другого. Это был стимул. Я считаю, у каждого должна быть своя мотивация. Я делал это не для того, чтобы похудеть – это не было главной причиной. Причина была в том, что я был нездоров, и мне нужно было найти решение для этого диабета и тех последствий, которые я видел. Я художник. Я не хотел ослепнуть. Я не хотел потерять пальцы и конечности.
Поэтому я так глубоко погрузился в этот мир, чтобы учиться и слушать свидетельства других людей. Я много, очень много слушал и слышал.
Как люди реагируют, когда вы рассказываете им о карнивор-диете? Они открыты или понимают?
Реакции разные, но чаще всего люди смотрят на меня так, будто я сумасшедший. Они говорят: «Ты что, с ума сошел? Я не могу есть одно мясо».
Или даже тогда, когда я придерживался кето-диеты, они не могли смириться с тем, что нельзя есть рис с бобами. Сказать пуэрториканцу или жителю Южной Америки или Карибского бассейна, что он не может есть рис с бобами, это всё равно что сказать, что это кощунство. Это эмоциональная вещь, связанная с любовью, с их культурой, с их воспоминаниями, со всем, что они представляют собой как личность. И я это понимаю. Я пуэрториканец, я карибского происхождения, и у меня были те же чувства. Но для меня главным стимулом было здоровье.
У меня есть родственники, которые знали меня до того, как я стал почти вдвое меньше. И одна из их реакций, когда они впервые видят меня, обычно: «Ты в порядке? Ты болен? У тебя рак?» А я думаю: когда моё лицо было вдвое больше, когда глаза были почти закрыты, и всё было опухшим, никто никогда не спрашивал, болен ли я или в порядке. И это было мне странно, но я понимал, почему. Потому что все остальные выглядели так же, как я, и это считалось нормой.
Поэтому я говорю: «Нет, я не болен, я здоров как никогда в жизни благодаря изменениям в питании». Что я понял: я христианин, верующий уже более 50 лет. Говорить о еде сложнее, чем о Боге, потому что люди воспринимают это очень лично: «Не трогай мою еду, не трогай мои пончики и всё такое». И я это понимаю. Я полностью это понимаю, потому что я сам был таким. Изначально я хотел спасти всех. У меня была эта информация: «Я просто больше не принимаю лекарства. Это можно обратить вспять. Диабет можно обратить вспять». И я хотел, чтобы все об этом узнали.
Но очень быстро я обнаружил, что никто не хотел этого слышать. Не все, но большинство людей не воспринимали это сообщение позитивно. Мне пришлось научиться отступать, потому что я делал это из заботы, а не потому, что хотел указывать людям, что им делать. Я понял, что мне нужно было сбавить темп. Я осознаю, что здесь присутствует зависимость, социальное давление.
Пищевые компании удивительно хорошо справляются со своей работой, продвигая, продавая и создавая то, что я бы даже не назвал едой, а просто продуктами. И они действительно хороши в этом. Я знаю. Я дизайнер. Я дизайнер брендов. Я знаю, как рассказывать истории и упаковывать их таким образом, чтобы они были неотразимы. И поэтому я понимаю это. Но также я был таким же, как те люди, с которыми я говорю, поэтому я точно знаю их образ мышления. Так что я сильно отступил. Сейчас я в основном позволяю людям, когда они видят меня, задавать вопросы, и тогда я предлагаю информацию.
Одна из причин, по которой я связался с вами, заключалась в желании найти более широкий способ донести свое послание. Ведь это произошло почти семь лет назад, и я не пытался выходить ни на какие платформы. Но я решил, что этот год — время для того, чтобы предложить эту информацию, и, возможно, она поможет одному-двум или даже большему количеству людей.
Ведь, если вкратце, некоторые люди перешли на карнивор или хотя бы на кетогенную диету, например, мой старший брат. Он сильно похудел. К сожалению, из-за повседневных обязанностей ему не удалось продолжить. Но он знает об этом, он осведомлен. Что касается других людей, я пытаюсь вспомнить. Меня спросили: «Сколько карниворов вы знаете в Нью-Йорке?» Я ответил: «Ни одного». И я знаю, что они существуют. Я живу в Бруклине, одном из районов Нью-Йорка. Там большая латиноамериканская община, и я знаю, что в этой общине проблема диабета не решается должным образом.
А ведь диабет повсюду, вы видите инвалидные коляски, трости, людей, которые хромают и плохо ходят, и это молодые люди, младше меня. И я сказал себе: «Если никто, то я буду тем, кто займется этим, кто донесёт это послание до общины, из которой я родом». И сделаю это так, чтобы они поняли, в нюансированной манере, зная их трудности, ведь я сам был таким. И, конечно, это касается всего мира, всех людей.
Но именно благодаря моему происхождению я могу обратиться к ним таким образом, чтобы они, надеюсь, меня поняли. И они знают, что я понимаю, о чем говорю. Я знаю, что они едят, знаю все нюансы. В общем, да, люди не хотят меня слушать через некоторое время, потому что воспринимают это как упрек в свой адрес. А я не это пытаюсь сделать. Я пытаюсь сказать: «Эй, посмотрите, это случилось со мной. Это может случиться и с вами. Вот как...» Но нет. Однако сегодня у меня состоялся разговор с одним прихожанином церкви моей жены.
Ему сделали бариатрическую операцию, и он увидел меня, когда я как-то пришел в церковь моей жены. Он был поражен и связался с моей женой. Я получил его номер, он хотел узнать, как я это сделал, что я ел, потому что сам не знал, что есть. Он тоже был диабетиком. Ему сделали операцию, чтобы бороться с избыточным весом, ожирением и диабетом. Я сказал ему: «Если бы я знал тебя тогда, когда это происходило, я бы, наверное, отговорил тебя от этого.
Я бы сказал: 'Почему бы тебе не попробовать это сначала?'» Моя мама и один из моих братьев умерли от рака, от осложнений рака. И я знаю, что если бы я тогда знал то, что знаю сейчас, я бы порекомендовал им это как вариант. Опять же, я не врач, но из того, что я узнал, почему бы не попробовать это и не посмотреть, что произойдет? Ведь я слышал так много свидетельств и историй об обращении рака вспять или уменьшении его проявлений как возможный вариант. Именно поэтому я здесь сегодня.
По вашему мнению, ваша история похожа на то, как если бы вы увернулись от пули или выиграли в лотерею? Каково было бы, если бы вы не наткнулись на этот способ и продолжали принимать семь лекарств?
Я был бы мертв. Мертв или без конечности, или с сердечным приступом. У меня было увеличенное сердце, апноэ во сне. Список можно продолжать. Были вещи, о которых я даже не подозревал, но узнал о них, слушая все эти свидетельства.
Я жил и делал то, что делал, и не чувствовал себя по-настоящему больным. Я знал, что у меня диабет, но не чувствовал себя больным, и другие не относились ко мне как к больному, это было нормой. Я был бы мертв. Я чувствую, что поддался бы одному из осложнений, которые вызывает диабет. Или оказался бы в инвалидной коляске. Мне достаточно посмотреть на людей моего возраста, которые едят так же, как я, те же продукты, что и я. Я вижу их сейчас. И это действительно разочаровывает, это очень грустно. Но да, вот что произошло бы. Нет, я увернулся от пули.
Для меня это было чудом, духовным путешествием. Не думаю, что это было случайностью, что мне удалось наткнуться на эту информацию, потому что я из тех, кто любит людей и заботится о них. Я верующий христианин, и, на мой взгляд, одна из черт истинного верующего – это желание помочь окружающему сообществу и всему миру. Без какого-либо самолюбования, просто предлагая помощь.
Так почему бы не мне пройти через это трудное, опасное время и превратить его во что-то позитивное, чтобы принести надежду, радость, открыть новые возможности, дать знания, которые они, возможно, никогда не получат. Я получил эту информацию. И поскольку я коммуникатор, визуальный коммуникатор, я думаю, что способен сделать это таким образом, как большинство людей не могут. Мой пастор постоянно говорил мне, особенно во время наших служб по Zoom: когда он задавал вопрос, им приходилось заставлять меня замолчать, потому что я продолжал говорить.
Он говорил: «Тони, у тебя нет проблем с разговорами. Как только ты начинаешь, тебя не остановить». Я отвечал: «Да, но каждый раз до этого я не знаю, что скажу». Так что, наверное, меня призвали быть проповедником, но я им никогда не был. Поэтому теперь я принимаю эту роль в отношении питания, чтобы предлагать информацию. Для меня это просто учиться, как отступать и двигаться вперед, чтобы донести это послание.
Для меня, когда я сделал то, что сделал, когда обратил диабет вспять и отказался от лекарств, и врачи подтверждали это несколько раз, это было как найти самую большую распродажу, которую можно только представить. Для молодых людей – пару кроссовок, например, Jordan: самая большая распродажа, Jordan за 500 долларов по 20 долларов. Я бы рассказывал всем. Я бы сказал: «Вот оно! Я нашел этот секрет. Вы можете это сделать». Именно это я и делал. Я предлагал эту новость, эту хорошую новость о питании и здоровье людям. И именно такое чувство у меня было. Вот что я чувствовал.
И вот что я сделал. И меня остановили. Меня остановили. Поэтому мне пришлось отступить и понять: «Окей, не всем нужны Jordan». Не все готовы платить цену за отказ от образа жизни или стиля питания, к которым они так привыкли и с которыми так эмоционально связаны. И я это понял. Поэтому я сказал: «Окей, я получил ответ. Я получил реакцию. Теперь мне нужно скорректировать свой подход к людям».
Я смог поговорить со многими людьми на своей работе. И благодаря этому подходу, они широко открывают глаза и слушают. Потому что я не веду себя, как человек моего возраста. Я всегда молод душой, мне нравится молодежь, поэтому я всегда думаю о будущем, о том, чего еще не существует. Я не тот старый человек, который застрял в прошлом и говорит: «Вот как мы это делали раньше». У меня есть эта основа, я знаю, как делать вещи до компьютеров, как создавать художественные работы и все такое олдскульное. Но я активно использую технологии.
И это, в сочетании с тем, как я выгляжу, моей физической формой и моей энергией, которая безгранична (чего раньше не было), интригует их. По сути, я просто позволяю своему примеру говорить громче всего, и это открывает диалоги. Мне это удается. Я посоветовал коллеге, перенесшему инсульт, что делать. И он сильно похудел, поблагодарил меня за это, потому что это помогло ему восстановиться после инсульта.
Это был легкий инсульт, но он оказал влияние и пробудил его. И он благодарит меня каждый день. Я сказал, что это не я, а просто информация, которую я получил от всего этого сообщества. Вот где я сейчас. И поэтому я здесь, на экране, говорю с вами. Я разговаривал с доктором Нельсоном Васкесом, который входит в команду KILT. Не знаю, обидится ли доктор Берри, потому что я, наверное, должен был сначала связаться с ним, ведь он и есть тот самый. Как многие знают, именно он изменил мою жизнь, можно сказать, вернул меня к жизни. И Деннис Поллак.
Но, наверное, он сейчас слишком занят, и я не против начать с малого. Я слушаю вас давно, и мне нравится то, что вы делаете – вы слушаете, позволяете своим гостям рассказывать свои истории. И я подумал: я тоже могу так. Я понимаю, что это всего лишь моя вторая, как бы сказать, презентация или интервью. У меня нет канала на YouTube, хотя, наверное, стоило бы его завести.
Но для меня важнее, чтобы информация распространялась, и я буду искать способы общения именно с карибской общиной в Нью-Йорке, потому что по всей территории США что-то происходит, но в Нью-Йорке – ничего, и это моя наболевшая проблема, потому что я родом из Нью-Йорка, из Бруклина, Бронкса, Куинса. И здесь огромная потребность. Так что я буду маленькой каплей в этом океане. Я начал, и не знаю, что будет дальше.
Что входит в ваше ежедневное меню?
Стейки, яйца. Раньше, когда я был на кетогенной диете, я ел несколько раз в день, были и перекусы. На карниворе я сократил количество приемов пищи до двух. Я даже не называю их завтраком или ужином, просто два приема пищи: один, когда просыпаюсь утром, и второй – после работы. Если бы я мог поесть раньше, я бы это сделал, но из-за работы я ем, когда прихожу домой, обычно в восемь вечера. А перед уходом из дома я обычно ем около девяти утра. Это может быть стейк с четырьмя-шестью яйцами.
Стейк жарится на говяжьем или беконовом жире. Яйца жарятся на сливочном масле, хорошо посоленные. По сути, это колбасы или любые другие продукты, где отсутствует хлеб и другие углеводы. Это строго продукты животного происхождения. Курица для меня – скорее вечерний вариант, потому что я не люблю куриную грудку, она слишком сухая, в ней нет жира. Поэтому я ем куриные бедра, голени, крылышки, свиные отбивные, свиную грудинку, то, что мы называем перниль (свиная лопатка), запеченную с хрустящей корочкой.
Но в основном я ем, например, сегодня утром у меня было три нарезанных говяжьих сосиски, смешанные с пятью яйцами, и получился омлет. Если бы я мог позволить себе рибай каждый день, я бы это делал. Я бы ел рибай утром и вечером, но это нереально. И что я узнал от доктора Берри и многих других специалистов, так это то, что неважно, это травяной откорм или запекание, или что-то еще. Важно то, что вы можете себе позволить. Я проводил различные тесты и знаю, что всё это работает.
Работает! Даже если у вас консервированная солонина, это намного лучше, чем всё остальное, что я называю ядом. Солонина для пуэрториканцев — это примерно то же, что спам для гавайцев. Она продается в банке, вероятно, содержит много натрия, но мы готовим ее с картошкой и рисом. Я просто исключаю картошку и рис и использую ее с яйцами, как мясо. Это самый недорогой вариант. Но я ем все, что угодно, в промежутке, и раньше ел рибаи, они очень вкусные. Я ем чак-стейк – в общем, любую животную пищу. И я ем столько, сколько захочу, пока не почувствую отвращение, то есть: «Окей, хватит».
Я откладываю остатки и использую их на следующий день, нарезаю или что-то еще. Но в основном это говядина, куриные бургеры, чем выше жирность, тем лучше. Много соли по вкусу, много сливочного масла. Готовлю на говяжьем жире, свином жире – стандартные вещи, которым я научился за эти годы. И, похоже, у меня нет аллергии ни на что из животной пищи.
Я знаю, что некоторые люди испытывают отвращение к определенным вещам, они наслушались мифов и неправды, поэтому у них есть ментальный блок, мешающий им потреблять это. Одно из того, что я заметил: я очень люблю гуакамоле – это размятый авокадо с перцем халапеньо, луком, лимоном и другими приправами. Раньше я ел его постоянно. Я почувствовал, или что-то произошло, что когда я ел гуакамоле, меня раздувало. И вот в чём дело: когда я на карниворе, меня не раздувает. В туалет ходить легко и просто, и не целый день, и не каждый день. Очень редко.
И вот с авокадо, которое я люблю, у меня начало появляться вздутие. Я сказал жене: «Просто убери халапеньо». Я думал, это из-за халапеньо. Я попробовал снова, то же самое. Убери все ингредиенты, просто разомни его и добавь немного соли. Не так сильно, но то же самое. Так что, наверное, мое тело приспосабливается к пище, которую я теперь ем, к пище животного происхождения. Я всё равно буду есть авокадо и платить за это, потому что я его люблю.
Но с пониманием того, что это произойдет. Но есть и другие продукты, которые вызывают такую же реакцию. Так что это как мое тело говорит мне: «Ты больше не можешь это есть». И оно меня защищает. Это своего рода защита. Итак, если люди обычно спрашивают: «Что плохого в карниворе?», то это такие вещи. Но для меня компромисс того стоит, потому что у меня есть руки, у меня есть глаза, я могу работать, я могу проводить время со своими внуками, у меня есть энергия. Даже сравнивать нечего. Буду ли я продолжать так долго?
Я буду делать это каждый день, пока... Потому что я делал все остальное каждый день, и это привело к тому, к чему привело. Так что это простой ответ. Что касается изменений, кстати, мне пришлось отдать много одежды. Это было очень много одежды. И я не знаю, сталкивались ли вы с этим, но когда вы на диете, вы держитесь за одежду на случай, если снова наберете вес. И поскольку я не верил в это, я держал одежду дольше, чем следовало.
А потом я, наконец, отдал все эти тройные иксы и всё остальное моему брату и пожертвовал много одежды. И по мере того, как вес уходил и мой размер уменьшался, мне приходилось избавляться от всё большей одежды, а также покупать новую. Так что, наверное, это минус. Хотите ли вы считать это минусом карнивора? Да, я как бы смотрю на это как на дорогую позитивную вещь. Это приятное чувство. Просто это будет стоить немного денег, чтобы обновить гардероб.
