Доктор Сара возвращается к нам, чтобы поделиться новостями о своём состоянии. Она самостоятельно занялась лечением рассеянного склероза, поскольку её не устраивали крайне неудовлетворительные результаты, предлагаемые стандартной медициной. Она решила исцелить себя сама.
Расскажите вкратце, как всё это выглядело и через что вы прошли?
До того как перейти на карниворную диету, я придерживалась другой диеты для рассеянного склероза. Переход к карнивору произошёл случайно и был вызван необходимостью: у меня возникли серьёзные проблемы с пищеварением, и состояние только ухудшалось на прежнем протоколе. Позднее я встретила нутрициолога, которая сказала: «О, вы придерживаетесь карниворной диеты!» Я была удивлена, так как не знала, что это распространённая практика.
Мне стало легче, когда меня стал сопровождать профессионал, поддерживающий этот процесс. Это холистический нутрициолог, убеждённая сторонница карниворной диеты. Помимо этого, я прошла высокодозную витамин D-терапию по протоколу Коимбры, который я продолжаю соблюдать и сейчас. Считается, что моя доза стабильна и будет поддерживаться постоянно. С переходом на карнивор я заметила, что симптомы рассеянного склероза постепенно, а затем и вовсе исчезли, что было удивительно и совершенно неожиданно.
В октябре этого года будет уже три года, как я на карниворной диете, то есть сейчас я на ней около двух с половиной лет. Этот путь оказался невероятно интересным.
Насколько серьёзно болезнь влияла на вас физически и сколько времени потребовалось до появления улучшений?
Физическое состояние было довольно тяжёлым. Прерывистые симптомы появлялись у меня на протяжении более десяти лет, но они исчезали, что, по-видимому, характерно для рецидивирующего рассеянного склероза. В нашей семье не принято часто посещать врачей или проходить ежегодные осмотры, особенно если нет страховки.
Чтобы обратиться к доктору, нужно было чувствовать себя действительно очень плохо. В свои двадцать с небольшим, когда у меня была страховка, я, кажется, посетила всех врачей, кроме невролога, проходя обследования и получая различные диагнозы. Одним из них был синдром хронической усталости. Я тогда не совсем понимала, что это такое, казалось ли это реальной проблемой. У меня было сильное ощущение, что мои проблемы связаны с питанием, поскольку я никогда не чувствовала себя хорошо, особенно после еды.
Мой путь к исцелению начался с постоянного недомогания и экспериментов с диетой. Исключение глютена оказалось очень полезным: это помогло щитовидной железе. Мне диагностировали болезнь Хашимото, но после отказа от глютена все показатели вернулись в норму, что тогдашний врач назвал «случайностью». Таким образом, я получала подтверждения тому, что диета играет важную роль. Я чувствовала себя лучше, хотя и принимала лекарства для щитовидной железы некоторое время, но затем прекратила, так как с трудом могла смириться с мыслью о пожизненном приёме медикаментов.
Мне просто не нравилась эта идея. Я не очень доверяю медицинской системе в целом. Медицину в США я воспринимаю как сильную в диагностике, но не в лечении. Я старалась использовать её возможности в свою пользу, но не обязательно следовать всем предписаниям. Мне предстояло разобраться во всём самостоятельно. Это был десятилетний путь проб и ошибок. В какой-то момент состояние начало прогрессивно ухудшаться, и появились более серьёзные и тревожные симптомы рассеянного склероза: трудности при ходьбе, слабость в ногах, странные сенсорные ощущения, связанные с температурой, например, онемение левой руки или левой половины лица после очень горячего душа.
Были и другие необычные симптомы: оптический неврит, проблемы со зрением, спастика в ногах, обычно при пробуждении. Проблемы с равновесием и координацией были, пожалуй, самыми сложными: за тот год, когда мне поставили диагноз, я упала трижды, при этом не травмировалась. Просто в моём возрасте я понимала, что что-то не так, так как постоянно спотыкалась, и всегда на одну и ту же сторону.
Симптомов было много: боль, проблемы с моторикой, скованность. Их количество было значительным, и дискомфорт постоянно нарастал. После перехода на карниворную диету и начала приёма высоких доз витамина D неврологические симптомы, очевидно, улучшились. Но одним из самых поразительных открытий, особенно для тех, кто сталкивался с рассеянным склерозом или лечил его, стало то, что на МРТ очаги поражения не просто перестали ухудшаться, но и начали уменьшаться. Это действительно удивило меня. Очаги на спинном мозге в значительной степени исчезли.
И это соответствовало моим симптомам, поэтому я сочла это правдоподобным. Когда я только начала высокодозную витамин D-терапию под руководством специалиста по функциональной медицине, обученного этому протоколу для лечения аутоиммунных заболеваний, особенно РС, он сказал мне, что улучшение у пациентов обычно начинается примерно через шесть месяцев, и он ожидал увидеть изменения на МРТ. Когда это действительно произошло, я подумала: «О, боже мой, то, что он говорил, оказалось правдой!» Я применяла эти методы одновременно с карниворной диетой, то есть у меня было несколько вмешательств сразу.
В чём цель применения высоких доз витамина D?
Обширная научная литература на протяжении многих лет указывает на дефекты рецепторов витамина D при аутоиммунных состояниях, так называемый полиморфизм. Увеличение запаса витамина D в организме схоже с принципом действия СИОЗС (селективных ингибиторов обратного захвата серотонина), когда увеличивается количество нейромедиатора за счёт предотвращения его обратного захвата. Именно так я это и представляю. Основная идея этого протокола заключается в том, что витамин D является частью вашей иммунной системы и действует в организме как кортикостероид, будучи скорее гормоном, чем витамином. Считается, что у людей с аутоиммунными заболеваниями есть дефект рецептора витамина D, поэтому им могут потребоваться исключительно высокие дозы. Теоретически это помогает скорректировать работу иммунной системы, чтобы она перестала атаковать собственные ткани. Я рассматриваю это как способ «исправить» запутавшуюся иммунную систему.
Какова причина поддержания низкого уровня паратиреоидного гормона при приёме высоких доз витамина D, особенно при аутоиммунных состояниях, таких как рассеянный склероз?
Приём витамина D влияет на паратиреоидный гормон, что может быть полезно при рассеянном склерозе и других аутоиммунных заболеваниях. Моё понимание таково: цель — достичь такого уровня витамина D, при котором паратиреоидный гормон снижается до уровня 6–7. Как только этот показатель стабилизируется, это и будет ваша постоянная доза витамина D.
Достижение этого уровня может занять до двух лет, и я каждые три месяца сдавала анализы, чтобы отслеживать прогресс. Этот протокол требует строгого соблюдения низкокальциевой диеты — потребление кальция должно составлять менее 20–25% от суточной нормы. Это связано с тем, что высокие дозы витамина D значительно увеличивают усвоение кальция в организме. Именно так мне объяснил мой врач.
Таким образом, уровень паратиреоидного гормона является ключевым показателем для определения необходимой дозы витамина D, а не сами уровни витамина D в крови?
Верно.
Мой врач никогда не измеряет уровень самого витамина D в крови, так как, по его словам, эти показатели не имеют значения, поскольку они основаны на средних значениях по популяции. Он ориентируется именно на уровень паратиреоидного гормона, чтобы определить максимально безопасную дозу, которую можно принимать, поддерживая ПТГ на уровне 6–7. Некоторые люди принимают сотни тысяч международных единиц (МЕ) в день; я принимаю 78 000 МЕ в день. Хотя это звучит как большая доза, это жидкая форма, примерно одна столовая ложка, а не множество таблеток. Важно принимать активную форму витамина D, то есть D3, чтобы избежать необходимости его конвертации из D2. D2, который содержится в грибах и других продуктах, представляет собой неактивное, следовое количество, и вы на самом деле не знаете, сколько его усваивается. Это очень интересно.
Какие изменения произошли с тех пор, как мы общались в последний раз?
С момента нашей последней беседы произошло многое.
Самое значительное улучшение — это уменьшение усталости. При рассеянном склерозе усталость была очень сильной, я долго с ней боролась. Я описывала это как процесс ускоренного старения – чувствовала себя старой, измождённой, медлительной и когнитивно истощённой, будто жила в состоянии зомби. Когда пелена тумана в сознании начала рассеиваться, я поняла, насколько сильно страдала от усталости и затуманенности ума, потому что привыкла к этому. Это было грустно осознавать, ведь такое состояние не было моей нормой.
Я стала чувствовать себя лучше в пищеварительном тракте, и всё постепенно улучшалось. Я особенно благодарна за восстановление уровня энергии. Раньше я и не думала, что это возможно. Я перешла от 11 часов сна в день, включая дневной сон, к 6 часам. Теперь я просто просыпаюсь через шесть часов и не нуждаюсь в дневном сне. Это огромная разница, потому что с рассеянным склерозом мой день был строго распланирован: я знала, что к двум часам дня я буду совершенно истощена. Я старалась быть максимально эффективной, но быстро исчерпывала свои запасы энергии.
Просыпаясь, я уже не чувствовала себя на 100%, и к середине дня была полностью вымотана. Теперь мне не нужно этого делать, и у меня появилось так много свободного времени, что это просто поразительно. Переход от 11 к 6 часам сна, пробуждение бодрой и энергичной – это то, чего я никогда бы не могла предвидеть. Я считаю, что это самое большое улучшение, повлиявшее на качество моей жизни. Даже если бы другие симптомы сохранялись, я могла бы полноценно участвовать в жизни, имея больше энергии и не чувствуя вялости.
Впрочем, другие симптомы – равновесие, координация – тоже значительно улучшились. Я даже вернулась к балету. Это действительно невероятные изменения, которые я не могла предсказать. Переход от 11 к 6 часам сна означает пять дополнительных часов в день, и, предположительно, вы становитесь более бодрой в течение этого времени, поскольку больше не нуждаетесь в нескольких дневных перерывах на сон. Это было очень тяжело, так как я человек типа А: люблю эффективность, ставлю цели и стремлюсь к их достижению. Поэтому, когда эти возможности постепенно угасали, было очень трудно это принять.
Недавно я прочитала книгу "At Your Best", которая рассказывает о том, как распределять время в течение дня, исходя из пиков и спадов энергии. Я подумала, что это потрясающе, и теперь, когда у меня больше энергии, я могу применить эти знания для организации своего дня. Все эти улучшения вызывают у меня огромную благодарность, потому что я совсем не ожидала такого результата. Это был своего рода грандиозный эксперимент, последний шанс. Я думала: «Что мне терять на этом этапе? Моё тело разваливается, мне трудно ходить, я постоянно сплю».
Так что я просто решила попробовать. Это было не забавно, когда я проходила через это, это было довольно разрушительно. Но приятно оглядываться назад и вспоминать тот настрой: «Да ладно, попробую всё, что угодно. 10 000 МЕ витамина C? Отлично, давай! Просто есть мясо? Хорошо, хорошо, что угодно!» Что-то должно было измениться. Именно так: когда вам уже нечего терять, вы бросаете в бой все средства. Думаю, это правильный подход, если это безопасно. Витамин D очень безопасен; есть люди, которые принимают сотни тысяч МЕ в день.
В литературе описаны случаи, когда люди по ошибке принимали очень большие дозы витамина D в течение месяцев, не имея конкретных заболеваний, и не испытывали никаких вредных последствий. Мы знаем, что витамин D безопасен в гораздо больших дозах, чем обычно принимают. И мы знаем, что употребление мяса безопасно. В мясе нет ничего вредного, и вы ничего не упускаете. Существуют целые цивилизации, которые питаются исключительно мясом. Так что это тоже безопасно.
Почему бы не попробовать и не посмотреть, что произойдёт? Я согласна, и я определённо заметила значительные изменения. Когда меня госпитализировали и диагностировали рассеянный склероз, я попала в отделение неотложной помощи, где меня оставили для полного обследования. Были проведены всевозможные тесты, исключены все ревматические состояния и многое другое. Это была целая батарея анализов и МРТ. Я помню, что мой уровень B12 был в середине референсного диапазона, примерно 500. Недавно я снова сдала анализ на B12, и сейчас он составляет более 2000, что значительно лучше.
Этот процесс научил меня глубже задумываться о том, что на самом деле означает референсный диапазон, кто установил эти стандарты и действительно ли они основаны на науке. Это один из моих главных выводов. Как говорил мой врач, эти диапазоны часто основаны на средних значениях. Я давно подчёркиваю важность этого аспекта: если бы мы просто перешли от средних референсных диапазонов к оптимальным, это само по себе произвело бы революцию в медицине. Это внесло бы колоссальные изменения, потому что у врачей появилась бы чёткая основа для действий.
Мы знаем о множестве симптомов низкого уровня витамина B12, а также о важности цинка, магния и других элементов. Но если используются референсные диапазоны, основанные на среднем значении, а у большинства людей уровень B12 низкий (поскольку 75–80% калорий в западной диете поступает из растительных продуктов, в основном обработанных, а растения не содержат B12), то эти средние значения оказываются искажёнными. Многие думают, что получают достаточно B12, даже если едят немного мяса, но на самом деле это не так.
Более того, антинутриенты в растениях блокируют усвоение B12. Таким образом, средний показатель смещён, и то, что считается «нормой», на самом деле является дефицитом. Если бы врачи знали об этом и видели, насколько низки показатели у многих, у них появилось бы чёткое направление для лечения. Ваш витамин D, цинк, калий, B12 — всё это может быть крайне низким. Или ваши гормоны могут быть нарушены, опять же, из-за средних показателей. Даже антитела при Хашимото: говорят, если их уровень ниже определённого, то всё в порядке. Но это не значит, что у вас нет Хашимото. У вас есть антитела к этому состоянию — это и есть определение аутоиммунного заболевания. Я считаю, что аутоантитела не всегда являются причиной болезни, а скорее реакцией организма на что-то другое, атакующее, например, щитовидную железу. Возьмём целиакию: глютен повреждает энтероциты, и организм реагирует, разрушая ворсинки. Глютен сам по себе вызывает эти повреждения, а тело делает то, что должно — защищается.
Но если убрать глютен, кишечник полностью восстанавливается за 4–6 недель, хотя антитела могут оставаться повышенными более трёх лет. Очевидно, это не аутоиммунное заболевание в традиционном смысле, а реакция на внешний фактор. Я думаю, то же самое касается и других аутоиммунных проблем, таких как рассеянный склероз и Хашимото. Когда вы устраняете провоцирующий фактор, проблема уходит, и симптомы начинают улучшаться ещё до коррекции уровня витамина D.
С заболеваниями кишечника, такими как болезнь Крона и язвенный колит, это видно очень быстро, потому что кишечник обладает высокой скоростью обновления, и заживление происходит гораздо быстрее. Тем не менее, антитела остаются повышенными, а кишечник заживает, и проблемы исчезают в течение нескольких недель. Я думаю, это довольно значительно отличается от того, как мы диагностируем эти вещи. Западная медицина очень хороша в диагностике, но не всегда в лечении. Она сильна в оказании неотложной помощи, но не так эффективна в лечении хронических состояний.
У вас есть диапазон, который говорит: «Если ваши антитела к ТПО и ТГ ниже этого уровня, то всё в порядке, у вас нет Хашимото». Нет, это означает, что у вас просто нет обострения Хашимото. Но антитела у вас есть, а это и есть определение данного состояния. Если вы переходите на карниворную диету, и уровень антител снижается ниже «нормального» уровня, что я вижу постоянно, это не означает, что у вас больше нет Хашимото. Потому что как только вы отходите от диеты и едите что-то, антитела снова подскакивают. Эти референсные диапазоны очень странные.
Если бы мы использовали референсные диапазоны, которые действительно отражают оптимальное здоровье, всё было бы иначе. Несложно понять, если задуматься о человеческой природе, что научная литература содержит данные о том, какие уровни являются осмысленными. И я вижу, что многие исследования не соответствуют тем референсным диапазонам, которые используются. Референсные диапазоны обычно основаны на средних значениях первых нескольких тысяч людей, пришедших в лабораторию за год. Некоторые лаборатории делают лучше: например, указывают диапазон для людей 20–39 лет с нормальным ИМТ.
Уже это является улучшением, по крайней мере, они начинают думать о различиях в популяции. Однако существует много людей с метаболическим синдромом, диабетом, ненормальным ИМТ или раком, и все эти факторы могут искажать цифры. Уровень B12 может быть низким при любом весе, даже у истощённых людей с недостаточным питанием. Исследования, проведённые в Германии и других странах, показали, что у людей в возрасте 20 лет (в среднем 25), с нормальным ИМТ и без диагностированных заболеваний, референсные диапазоны значительно отличаются.
Это номинально здоровая популяция. Для конкретных питательных веществ, таких как B12 или витамин D, люди изучали это десятилетиями и пришли к выводу, какие диапазоны являются наилучшими для оптимального здоровья. Когда половина или более половины референсного диапазона B12 в большинстве стран совпадает с уровнями, которые, согласно различным исследованиям, вызывают серьёзные неврологические дисфункции, это тревожно. Например, уровень дефицита B12 составляет менее 150.
Но уже при уровне ниже 308 пикомолей на литр (по данным Оксфордского университета) мозг людей сокращается более чем на 5% за пять лет. А при уровне ниже 500 мозг всё ещё сокращается на 2,5%. Многие референсные диапазоны в Великобритании доходят до 550, 600 или 650. Уровень ниже 500 — это уже глубокий дефицит, вызывающий повреждение мозга и уменьшение его объёма, что можно измерить на МРТ. Как мы можем называть это нормальным или приемлемым диапазоном B12? Но мы это делаем из-за средних значений.
В результате огромное количество людей получает неврологические повреждения непосредственно из-за низкого B12 и других нарушений. Особенно при рассеянном склерозе, вы не можете восстановить миелиновую оболочку нервов, если у вас нет оптимальных уровней B12. Напротив, демиелинизация будет продолжаться. Таким образом, простое изменение референсных диапазонов на оптимальные революционизировало бы медицину. Врачи имели бы гораздо больше данных для принятия решений, вместо того чтобы нам самим изучать эти диапазоны и говорить: «Эти все неправильные, используйте вот эти». Для пациентов это может быть очень запутанно.
Что же тогда люди должны доверять? Многие доверяют своим врачам, но врачи обучаются в системе, которая, возможно, намеренно так устроена. Если посмотреть, что происходит при систематическом дефиците питательных веществ, становится ясно, что это приводит ко многим современным заболеваниям. Это похоже на идеальное преступление: нельзя указать на злодея, потому что ваши показатели «в пределах нормы». Если референсные диапазоны противоречат научным данным, то, возможно, наличие заниженных диапазонов – не случайность.
Я не считаю это виной врачей, скорее, они являются частью системы и передают информацию, полученную в медицинском вузе. Я ставлю под сомнение эту информацию. Это не было напрямую преподано в моём классе – то, что разные лаборатории используют разные диапазоны, потому что все они основаны на среднем. Это выяснилось случайно, когда после лекции мы разговаривали с одним из профессоров. Он упомянул различные референсные диапазоны, и я удивился, почему они отличаются, почему один уровень считается нормальным, а другой – нет.
Он ответил, что это зависит от лабораторий, потому что они используют средние значения. Я спросил: «Почему это имеет значение? Почему это должно менять нормальные уровни?» Он просто сказал: «Так они делают». Я думал: «Но почему?» Ведь одно и то же число может быть «вне нормы» в одной лаборатории и «в норме» в другой. Одна из моих пациенток столкнулась с врачом, который заявил, что её показатели выходят за рамки нормы. Она сказала ему, что, согласно оптимальным диапазонам, это не так. Он накричал на неё, был из тех, кто считает, что пациенты должны просто слушать и не возражать.
Она спросила: «Почему это меняется в разных лабораториях? Почему зависит от региона, от окружающей среды?» Нет, это не так. Лаборатории, расположенные по соседству в одном и том же городе, могут иметь совершенно разные референсные диапазоны. Если ваш B12 равен 250, это опасно по данным Оксфорда, но какая-то лаборатория скажет, что это «нормально». Если ваш B12 равен 600, это норма в одних лабораториях в Перте, но если вы в тот же день прилетаете в Великобританию с тем же уровнем, вы уже «токсичны».
Это глупо. Использование оптимальных референсных диапазонов изменило бы всё. Я согласна. Я просто не думаю, что нынешние диапазоны случайны. Полагаю, они разработаны так, чтобы поддерживать болезни. Если все испытывают дефицит питательных веществ, а информация, которая могла бы помочь, доступна в исследованиях, но не используется или не преподаётся, то как это может быть не намеренно, если цель – помогать людям? Мне это кажется небрежностью. Как я уже говорила, я ценю медицинскую систему США за диагностику и лабораторные исследования.
И одним из таких важных исследований является DEXA-сканирование. Я хотела спросить о DEXA-сканировании, которое я проходила около полутора лет назад. Тогда мой поясничный отдел позвоночника имел показатель -2.4, что является порогом остеопороза, и бёдра тоже были на уровне -2.4. Недавно я снова сделала тест, и мой позвоночник определённо улучшился, показатель снизился до -1.9 (чем ближе к нулю, тем лучше для плотности костей), а бёдра немного улучшились до -2.2. Это более крупные кости, поэтому изменения могут быть медленнее.
Я нашла это очень интересным, так как придерживалась очень низкокальциевой диеты, особенно с протоколом витамина D. Я уменьшила потребление кальция, увеличила приём K2 (из мяса) и соблюдала протокол D3, а также снова начала заниматься спортом. Думаю, это действительно улучшило плотность моих костей. Это определённо движется в правильном направлении. И даже со всеми этими изменениями, плотность костей улучшается, что прекрасно. Существует распространённое заблуждение, что люди зацикливаются на узкомеханистических идеях, например, что для буферизации кислотности организма нужен исключительно кальций.
Но наше тело имеет множество других способов регулировать pH, не только за счёт кальция. Дело в том, что когда вы исключаете растения из рациона, вы избавляетесь от оксалатов, фитиновой кислоты и других веществ, которые могут блокировать, нарушать и предотвращать усвоение кальция, а также вымывать его из крови. Без этих веществ количество кальция, необходимое для гомеостаза, совершенно иное. Есть много факторов, которые люди не учитывают.
И когда они говорят: «О, у вас будут запоры», или что-то подобное, они не знают ничего о происходящем и уже неоднократно ошибались в своих предсказаниях. Почему мы должны верить им в этом? Мы видим, как люди обращают вспять остеопороз. Например, вы целенаправленно избегаете кальция для лечения рассеянного склероза, и при этом у вас увеличивается плотность костей. Другие люди, которые потребляют больше кальция, также добиваются обратного развития. У меня была пациентка, которая в течение восьми месяцев придерживалась диеты, состоящей только из говядины и воды, и регулярно занималась спортом, что очень важно для стимуляции костей. Она перешла от полного остеопороза к нормальному состоянию для 25-летней девушки всего за восемь месяцев! Это колоссальная разница. Так что, когда люди говорят: «Вы получите остеопороз через 20 лет», мы говорим: «Нет, мы обращаем остеопороз вспять прямо сейчас, в этом году». Ваша теория просто неверна. Дело не в том, что эти люди плохие и пытаются навредить.
Просто они зациклились на одном механистическом принципе и не видят всех других факторов, таких как отсутствие оксалатов или множество других буферных механизмов, которые есть у организма, помимо кальция. Это классический пример «не видеть леса за деревьями». Они смотрят на одно дерево и думают, что оно объясняет всё. Но вокруг целый лес. Это более упрощённый, линейный мыслительный процесс вместо учёта всей системы, что, опять же, на мой взгляд, заложено в медицинском образовании. Оно разделяет всё на узкие специальности: «Я ничего не знаю об этом, вам нужно обратиться к этому специалисту».
Конечно, специалисты важны, но не до такой степени, чтобы полностью исключать базовые знания из других областей. Кажется, система намеренно устроена так, чтобы всё было раздроблено, но я не думаю, что тело функционирует именно так. Поэтому это немного отличается. Я вижу эту системную проблему, и, как я уже сказала, диагностика очень полезна, но лечение я предпочитаю направлять самостоятельно. Я заметила, что карниворная диета помогла членам моей семьи и друзьям с различными заболеваниями.
Я понимаю, что некоторым людям её может быть очень трудно соблюдать, поэтому всё зависит от человека и его целей. Важно понимать, что карниворная диета — это инструмент, доступный как врачам, так и пациентам. Если стандартное лечение не даёт желаемых результатов, можно попробовать другие методы. Даже простой переход к рассмотрению витаминов, минералов и питательных веществ с точки зрения оптимальных, а не просто «достаточных» референсных диапазонов, может значительно улучшить жизнь людей.
Мы видим, как тела исцеляются, восстанавливаются, наращивают плотность костей. Учебники утверждают, что после 25 лет это невозможно. Но это происходит, и тысячи людей наблюдают то же самое. Мы заново изучаем и открываем, как на самом деле работает тело, и ставим его в положение, в котором оно может исцелять себя. Врачи не исцеляют сами по себе; они создают условия, чтобы тело могло исцелиться. Даже при операции: если есть что-то вредное, инфицированное, что растёт и давит, вы это удаляете, вырезаете, немного меняете ситуацию, а затем позволяете телу исцелиться.
Вы просто ставите тело в правильное положение, чтобы оно могло исцелиться. Буквально, мы соединяем его, используя швы, но исцеляет само тело. Мы не можем заставить тело исцелиться; тело само себя исцеляет. Наша задача — создать для этого правильные условия. Вы можете провести «физиологическую операцию» и поставить тело в правильное положение с помощью подходящих инструментов для исцеления. Вы можете устранить агрессивные факторы и аутоиммунитет. Затем вы можете дать организму необходимые питательные вещества: витамин D, B12, холин, креатин, карнитин, холестерин, ДГК, ЭПК.
Обеспечьте всё это, и пусть тело делает свою работу. Это совершенно иной подход к медицине, отличный от того, когда вы просто принимаете лекарство, которое изменяет нормальную физиологию для достижения желаемого эффекта. Лекарства могут быть полезны в определённых ситуациях, но по-настоящему важно — это поставить тело в правильное положение и дать ему то, что ему нужно для функционирования. Мы видим, что это работает для вас и для многих других.
Как только мы наберём критическую массу фактической литературы и опубликованных случаев, люди действительно осознают это, и это кардинально изменит медицину. Я надеюсь, что это произойдёт и не будет подавлено. К счастью, благодаря Интернету, эта информация распространяется довольно широко. И даже если всё это удалят из Интернета, люди уже знают об этом и начнут создавать новые видео, распространяя информацию. Джин выпущен из бутылки, и им придётся с этим смириться.
Если они хотят по-прежнему получать большую прибыль, им нужно придумывать продукты, которые действительно приносят пользу людям, а не продавать вредную еду, которая нас отравляет, а затем лекарства, устраняющие причинённый ею ущерб. Если они этого не сделают, надеюсь, свободный рынок оставит их позади, и их место займут другие, предлагающие продукты, которые по-настоящему помогают людям. Я с этим согласна. И, я думаю, большинство людей всё равно предпочтут принимать лекарства и, возможно, не будут менять диету. Трудно сказать, в каком направлении это пойдёт.
В какой пропорции вы принимаете витамин D и K2?
Вы принимаете 100 микрограммов K2 на каждые 10 000 единиц витамина D.
Я принимаю 800 микрограммов K2 в день и 78 000 единиц витамина D. Витамин K2 помогает удерживать кальций в твёрдых тканях, таких как кости и зубы, и не допускать его попадания в мягкие ткани, тогда как витамин D может способствовать этому процессу. Поэтому K2 сочетается с высокими дозами D. Я понимаю, что K2 также содержится в мясе, так что это хорошо сочетается. Я считаю себя очень удачливой, потому что карниворная диета далась мне легко. Думаю, люди хотят есть другую еду, и это вполне понятно, но мне это очень упростило жизнь.
Многие семьи, как и у большинства людей, строятся вокруг еды, определённые традиции связаны с едой. Но я не такой уж гурман. Так что я просто, со временем, поняла, что мне нужно делать, чтобы поддерживать мышечную массу, удерживать вес и тому подобное. И у меня здоровый вес, здоровая мышечная масса – всё это есть. Но если бы это зависело от меня, я бы, наверное, ела только один раз в день. Я бы справилась с этим, но я бы не получала достаточно еды, верно? Так что я научилась, сколько именно мне нужно есть.
В начале карниворной диеты я ела слишком постное мясо. Теперь я знаю, что необходимо есть больше жиров. Важно понимать, что это работает. Это не причинит вам вреда, но может очень помочь. И в этом весь смысл. У меня нет социальных сетей. Я использую YouTube для общения, но у меня нет аккаунтов в обычных Ф⃰ или других платформах, на которых сидят сейчас. Я не знаю, что там сейчас разрабатывают, Snapchat и прочее. Я думаю, социальные сети могут быть очень полезны для людей, но это просто не моё. Лично я их ненавижу, но да, они могут быть очень полезны для распространения информации, хотя это и ловушка для времени.
Они настолько затягивают, ты просто постоянно сидишь в них, получаешь эти маленькие дофаминовые всплески. У тебя есть разные приложения, разные мессенджеры, и люди пишут тебе в разных местах. Ты постоянно пытаешься понять, какое приложение нужно проверить, какие сообщения есть, что случилось. Ты постоянно в движении и не можешь просто отложить этот чёртов телефон, потому что всё время думаешь: «Я просмотрел пять разных приложений, но что, если я что-то пропустил в первом? Надо вернуться и проверить, ведь прошёл уже час».
И ты снова и снова проходишь этот круг, потому что получаешь ответы на сообщения, которые только что отправил. Это очень много. Думаю, шесть или семь лет назад у меня были социальные сети. Я от них избавилась, это был своего рода эксперимент. И я заметила, что мои личные отношения улучшились, потому что отношения в социальных сетях казались мне искусственным отображением происходящего. Ты видишь фотографии, возможно, даже не поговорил с человеком по-настоящему, но видишь фотографии его семьи, детей, а потом через три года понимаешь: «Ух ты, я ведь даже не общался с этим человеком». Вот почему я их не использую, хотя уверена, что другие могут успешно ими пользоваться. Я полностью согласна. Я заметила то же самое. Вместо того чтобы звонить людям и спрашивать: «О, интересно, как там то-то и то-то?», и на самом деле поддерживать связь, ты видишь небольшие обновления в социальных сетях и чувствуешь, что находишься с ними в контакте, хотя на самом деле это не так.
Это создаёт очень поверхностное ощущение связи с людьми. Но это очень обманчиво, потому что вы не связаны с ними. И вдруг проходит два года, и вы думаете: «Я не общался с этим человеком два года. Что, чёрт возьми, происходит?» И вы просто отдаляетесь друг от друга, не поддерживая важные межличностные связи. В некоторых обществах, например, в СССР и Китае, пытались разрушить общинные и семейные структуры, сделав государство всем, и натравливали людей друг на друга.
Например, учили детей доносить на родителей, если те делают что-то против государства, утверждая, что они плохие и злые. Дети доносили на своих родителей, члены семей доносили друг на друга, соседи враждовали. В Восточном Берлине во времена коммунистического режима, по оценкам, три из пяти человек были информаторами правительства, доносящими на всех остальных. Социальные сети действуют подобным образом, разрушая эти социальные структуры. В итоге вы становитесь очень замкнутым, изолированным, сидите весь день в телефоне. Вы не создаёте никаких настоящих, ценных связей.
И я считаю, это очень разрушительно. Я не говорю, что это делается намеренно, но это происходит, и это очень вредно для людей. Я полностью с этим согласна. Социальные сети также выполняют функцию сдерживания людей. Если подумать, люди будут жаловаться в Интернете или в социальных сетях, но не будут выходить на массовые протесты, как это было в 60-х или 70-х. Это эффективно физически удерживает людей. Возможно, это не осознаётся так, но это перенаправление энергии: вместо организации протестов, люди пишут жалобы в Интернете.
Конечно, протесты всё ещё есть, но не в таком объёме, как десятилетия назад. И я задаюсь вопросом, не связано ли это с тем, что большая часть этой энергии просто направляется в цифровое русло. Независимо от того, делается ли это намеренно, это происходит. И я думаю, что людям нужно взять на себя ответственность, чтобы максимально ограничить использование социальных сетей. Понять, что социальные сети — это не реальная жизнь. И определённо держать своих детей подальше от них, как можно дольше.
